30 августа – Международный день жертв насильственных исчезновений. Каждый год накануне этого дня мы напоминаем о том, что помещение людей в условия полной изоляции от внешнего мира недопустимо ни при каких условиях: ни под предлогом борьбы с терроризмом или организованной преступностью, ни с целью подавления оппозиции и выступлений гражданского общества с законными требованиями соблюдения демократических норм и прав человека. Насильственное исчезновение — это не только преступление. Это акт, который сводит на нет саму суть человечества и противоречит фундаментальным ценностям любого общества. Он является инструментом шантажа и запугивания, попыток подчинения общества произволу властей.
Иллюстрация: Gundogar.media
Насильственное исчезновение подразумевает нарушение целого ряда гражданских и политических прав человека, в том числе, права на жизнь, на физическую неприкосновенность, на равенство перед законом, на личную свободу и личную безопасность, а также нарушение экономических и культурных прав, в частности, право на семейную жизнь, на достаточный жизненный уровень, на образование и др. Насильственные исчезновения идут вразрез с человеческим достоинством и верховенством закона.
Более 30 лет назад была принята Декларация о защите от насильственных исчезновений, а в декабре 2007 года была открыта для подписания Международная конвенция для защиты всех лиц от насильственных исчезновений — международный документ ООН по правам человека, направленный на предотвращение насильственных исчезновений, которые, согласно определению в международном праве, являются частью преступлений против человечества.
Последние десятилетия, к сожалению, ничего не изменили в положении туркменских политзаключенных и их родных. Как только правозащитники пытаются напомнить об этом властям, они как будто бы перестают видеть, слышать и понимать, о чем и о ком идет речь. Трудно поверить в то, что им не знакомы основополагающие нормы международного права, ведь они всеми силами стремятся показать свое «успешное и плодотворное сотрудничество» с международными организациями, показать, как ценят их в ООН, как немедленно откликаются на все их «мирные инициативы», невзирая на то, что Туркменистан, в свою очередь, «забывает» о критических замечаниях в свой адрес, касающихся нарушений прав человека.
Между тем, государство несет прямую ответственность за применение практики насильственных исчезновений в своих странах, так как в международном законодательстве жертвами насильственных исчезновений считаются лица, лишенные свободы представителями государственной власти либо лицами или группами лиц с ведома и согласия представителей официальной власти или при их поддержке, с последующим содержанием в условиях неразглашения их местонахождения.
Это длящееся преступление. Оно продолжается до тех пор, пока достоверно не установлена судьба и местонахождение жертвы. Даже при наличии информации о том, что исчезнувший человек был подвержен внесудебной казни либо умер и был тайно захоронен, до тех пор, пока не будут найдены и идентифицированы его останки, считается, что имеет место насильственное исчезновение.
Государство обязано расследовать все случаи насильственных исчезновений, установить судьбу и местонахождение исчезнувших лиц, найти и привлечь к суду виновных, а также обеспечить надлежащее возмещение ущерба жертвам, каковыми являются не только сами исчезнувшие, но также его родственники и иные лица, которые понесли прямой ущерб вследствие этого преступления. В противном случае, безнаказанность будет способствовать повторению преступлений, причинит жертвам дополнительные страдания, негативно скажется на верховенстве права, на доверии общества к судебной системе и государственной системе в целом.
Проблема, связанная с многочисленными фактами насильственных исчезновений в Туркменистане, объединила ряд правозащитных организаций, инициировавших в сентябре 2013 года кампанию «Покажите их живыми!» Цели кампании — выяснить судьбы людей, пропавших в туркменских тюрьмах, получив информацию от туркменских властей об их местонахождении, состоянии здоровья и юридическом статусе, добиться доступа к заключенным для их семей, адвокатов, врачей и представителей международных организаций, а также не допустить впредь исчезновения людей в тюрьмах Туркменистана. В рамках своей деятельности правозащитники подготовили и распространили два объемных доклада «Покажите их живыми! Без вести пропавшие в Туркменистане» и «Тюрьма Овадан Депе: Средневековые пытки в современном Туркменистане». Также инициаторы кампании проводят брифинги, участвуют в международных конференциях, выступают в средствах массовой информации, встречаются с представителями международных организаций. Ими также документировано 162 случая исчезновений в туркменских тюрьмах. Список жертв был направлен в администрацию президента Туркменистана, в представительства международных организаций, Европейского Союза и дипломатические представительства еще ряда стран. Работа по сбору данных о других случаях насильственных исчезновений продолжается.
Большинство из тех, о ком постоянно напоминают властям Туркменистана правозащитники, чьи имена звучат в стенах ООН и Европарламента, в прошлом занимали государственные посты. Они были осуждены как террористы и на многие годы были лишены связи с внешним миром, с родными и близкими, лишены возможности опровергнуть выдвинутые против них обвинения, доказать свою непричастность к событиям 25 ноября 2002 года, которые были задуманы Сапармурадом Ниязовым как изуверский способ расправы с теми, кто был несогласен с его методами руководства страной.
Среди них бывший председатель Меджлиса Туркменистана Тагандурды Халлыев и бывший посол Туркменистана в ОБСЕ Батыр Бердыев. Оба были арестованы в 2002 году и приговорены к 20 годам лишения свободы. На сегодняшний день срок их заключения истек, но достоверных сведений о том, живы ли они и где находятся, власти не сообщают. Бывшего председателя Комитета по телевидению и радиовещанию Туркменистана Сердара Рахимова приговорили к 25 годам тюрьмы, бывшего министра иностранных дел Бориса Шихмурадова — к пожизненному лишению свободы. Бывший руководитель Государственной пограничной службы Тиркиш Тырмыев в 2002 году был приговорен к 10 годам лишения свободы за якобы злоупотребление должностными полномочиями. В 2012 году «за нарушение режима содержания» к этому сроку было добавлено еще семь лет. Он скончался в тюрьме в январе 2017 года. Также стало известно о смерти в 2016 году двух бывших сотрудников органов госбезопасности Туркменистана: Аннадурды Аннасахатова (приговор — пожизненное заключение) и Векиля Дурдыева (приговор — 25 лет). После почти полутора десятков лет, проведенных ими в неизвестности, единственное, что смогли сделать их близкие — это проводить их в последний путь.
Из 162 заключенных, отбывавших срок в условиях полной секретности (а именно эти условия лишают заключенных не только всякой возможности получить юридическую помощь, но и надежды на то, что кто-нибудь сообщит о них близким даже в случае их смерти) по подтвержденным и неподтвержденным данным умерли десятки заключенных, и лишь единицы были похоронены родственниками.
По данным на 30 августа 2020 года, по меньшей мере, семь заключенных, в разное время пропавших без вести в пенитенциарной системе Туркменистана, полностью отбыли срок наказания, но до сих пор не освобождены. Семьи этих людей не знают, где они находятся и каковы причины и обстоятельства продолжающейся неизвестности. Лишь об одном человеке — Гулгельды Аннаниязове известно, что после полного отбытия заключения в марте 2019 года он не был выпущен на свободу, а был отправлен в так называемую «внутреннюю ссылку» в отдаленный район страны, где находится в крайне тяжелых условиях.
Пятеро заключенных из семи, у которых срок лишения свободы по приговору суда уже истек, находятся в тюрьме с 2002 года. Это Аннагельды Акмурадов, Иса Гаратаев, Базар Гурбанов и Константин Шихмурадов, а Мамур Атаев – с 2004 года.
Срок лишения свободы еще нескольких пропавших без вести истек в 2020-2021 годах, в том числе, Рустема Джумаева, Батыра Сарджаева, Оразмамеда Иклымова. У более чем 20 заключенных срок истек в 2022 году.
В первое время после кончины Ниязова в декабре 2006 года появилась надежда на то, что новый президент не станет брать на себя бремя ответственности за нарушения Конституции и международных конвенций, допущенные в ходе разбирательства дела о так называемом «покушении» и дальнейших действий в отношении осужденных. Казалось, он должен был понимать, что даже небольшое изменение в лучшую сторону условий содержания этой категории заключенных, рассекречивание места их нахождения, информация о состоянии здоровья, разрешение на переписку, передачи и свидания с членами семей и адвокатами принесут ему огромную пользу и повысят авторитет как в стране, так и за рубежом. Однако, этого не произошло.
«Причину я вижу в одном: вместе со своим предшественником новый президент Курбанкули Бердымухаммедов был вовлечен во все подробности проведенной операции по расправе с оппонентами режима и поэтому, выражаясь фигурально, не видел для себя возможности честно взглянуть в глаза этим измученным пытками и издевательствами людям, — говорит Татьяна Шихмурадова, жена одного из наиболее известных туркменских политических заключенных, признанного ООН жертвой насильственного исчезновения, экс-минстра иностранных дел Туркменистана Бориса Шихмурадова. — Тем более, что не только мой муж, но и еще целый ряд осужденных по так называемому «делу 25 ноября» были его коллегами по работе в правительстве Туркменистана. Более двадцати лет десятки людей томятся в полной изоляции от внешнего мира. Вопрос о том, живы ли они, до сих пор остается главным. Да, ситуация меняется, двери страшной тюрьмы Овадан-депе, где по некоторым данным и содержатся все политические заключенные, чуть приоткрылась, но на волю выпущены не люди — гробы с останками людей, а их силы, здоровье и жизни остались в страшных казематах.
Все известные нам факты, касающиеся исчезнувших заключенных, по большей части противоречат друг другу. Вот почему нам нельзя терять надежду, а продолжать требовать предоставления официально подтвержденных данных. Но туркменские власти предпочитают помалкивать в надежде на то, что и сами заключенные, и даже их имена вскоре будут забыты, — продолжает она. — Пусть наберутся храбрости и либо покажут их живыми, либо сообщат, где захоронены умершие.
Уже полтора года Туркменистаном правит Бердымухаммедов-младший. В 2002 году, когда произошли эти трагические события, на все последующие годы изменившие жизнь сотен туркменских семей, ему был 21 год и он уже закончил сельхозуниверситет. О событиях того времени он, вероятно, кое-что слышал и знает. Понимает ли он, что в его полномочиях разобраться, что на самом деле тогда произошло, но сомневаюсь, что он сможет это сделать. Для этого нужна политическая воля, которой был лишен его отец, а сам он ее еще не приобрел.
Сегодня во всем мире известны имена российских и белорусских политических заключенных. О них говорят в штаб-квартире ООН, в Белом доме, в Елисейском дворце и на Даунинг-стрит. Гласность — своеобразная гарантия того, что эти заключенные не будут подвергнуты насильственному исчезновению. Мы бы очень хотели, чтобы и туркменские политзеки имели такую гарантию».
