22 октября Минфин США объявил о введении санкций против российских нефтяных компаний Лукойл и Роснефть. Имеют ли компании присутствие в Туркменистане? Как введение этих санкций США может повлиять на Туркменистан?
«Лукойл» и «Роснефть» в Туркменистане
Российская нефтяная компания «Лукойл» уже несколько лет активно показывает интерес к Туркменистану и имеет там свое представительство. В 2021 году решением правления ПАО «Лукойл» был назначен специальный представитель президента «Лукойла» по Туркменистану (совмещенно с Азербайджаном, Казахстаном и Узбекистаном). Это подчёркивает институциональное присутствие компании в стране. Более того, «Лукойл» заключил договоренности об участии в разработке крупного туркмено-азербайджанского нефтегазового месторождения «Достлук» на Каспии: соответствующее соглашение было достигнуто в феврале 2021 года на встрече президента Курбанкули Бердымухаммедова с главой «Лукойла» Вагитом Алекперовым. Долгое время Туркменистан воздерживался от сотрудничества с крупными российскими нефтегазовыми инвесторами, однако в последние годы ситуация изменилась. Руководство «Лукойла» неоднократно посещало Туркменистан, обсуждая проекты на Каспии. В частности, Алекперов сообщал туркменской стороне о деятельности компании на туркменских месторождениях и выдвигал предложения по продвижению новых совместных проектов в каспийском регионе. «Лукойл» рассматривается Ашхабадом как один из стратегических партнеров, обладающих опытом разработки шельфовых месторождений.
Государственная нефтяная компания «Роснефть» не ведёт таких масштабных работ в Туркменистане, как «Лукойл», но также проявляла активный интерес к сотрудничеству. В декабре 2015 года президент Бердымухамедов принял главу «Роснефти» Игоря Сечина, прибывшего в страну – стороны обсудили перспективы совместных проектов в топливно-энергетическом секторе. Ещё ранее, в 2012 году, Туркменистан фактически дал согласие на участие «Роснефти» через совместное предприятие с компанией «Итера» в освоении нефтегазового блока №21 на туркменском шельфе Каспия. Хотя о крупных реализованных проектах «Роснефти» в Туркменистане не сообщалось, сам факт встреч на высшем уровне и достигнутых договорённостей говорит о присутствии интересов «Роснефти» в стране. Туркменская сторона декларировала политику «открытых дверей» и приветствовала намерения российских нефтегазовых компаний участвовать в разработке туркменских месторождений.
Таким образом, обе компании имеют присутствие в Туркменистане: «Лукойл» – в форме зарегистрированного представительства и договоренностей об инвестиционных проектах (например, месторождение «Достлук»), «Роснефть» – через ранее созданные совместные структуры и регулярные контакты с руководством Туркменистана по возможным проектам. Это означает, что санкции против этих компаний не обойдут Туркменистан стороной.
Влияние новых санкций США на Туркменистан
Введённые 22 октября 2025 года санкции правительства США против «Роснефти» и «Лукойла» создают серьёзные потенциальные последствия для проектов в Туркменистане. Санкции предусматривают блокировку активов этих компаний и их дочерних структур, а также запрет для американских лиц и организаций на ведение с ними бизнеса. Более того, все дочерние предприятия “Роснефти” и “Лукойла”, прямо или косвенно на 50% и более принадлежащие им, автоматически считаются заблокированными в соответствии с распоряжением OFAC (Офиса по контролю за иностранными активами США). Проще говоря, если «Лукойл» учредил или учредит дочернюю компанию в Туркменистане для реализации проекта, эта структура попадёт под ограничения США.
На практике эффект может сработать следующим образом:
Инвестиционные проекты затормозятся. Планы по освоению каспийских месторождений с участием «Лукойла» могут быть отложены или осложнены. Например, реализация проекта «Достлук» теперь находится под вопросом: ранее глава «Лукойла» выражал твёрдое намерение участвовать в этом проекте, но санкционный статус компании затруднит привлечение финансирования, оборудования и технологий из стран, поддерживающих санкции. Компании из третьих стран могут опасаться сотрудничать с «Лукойлом» в рамках туркменских проектов, чтобы самим не попасть под ограничения. Аналогично, любые планы «Роснефти» в Туркменистане (например, участие в разработке месторождений или торговле нефтью/газом) становятся менее реалистичными – контрагенты будут осторожнее.
Финансовые транзакции и расчёты станут намного сложнее. Туркменистан традиционно ведёт расчёты в конвертируемой валюте за экспорт энергоносителей. Если туркменские организации или банки будут проводить операции с “Лукойлом” или “Роснефтью” в долларах США или через корреспондентские счета в западных банках, такие платежи могут быть заблокированы. Международные банки просто не проведут транзакцию, связанную с санкционными компаниями. Даже расчёты в других валютах могут столкнуться с трудностями, поскольку многие крупные финансовые институты соблюдают санкционный режим глобально. Таким образом, любые денежные потоки по проектам с участием этих компаний требуют теперь особых схем (например, расчёты в рублях, юанях, через нефинансовый бартер и т.д.), что усложняет и удорожает сотрудничество.
Доступ к технологиям будет ограничен либо прекращен полностью. Санкции означают запрет на поставку американского оборудования и технологий для «Лукойла» и «Роснефти». Если, скажем, для освоения каспийского шельфа требуются современные технологии бурения или программы, попадающие под экспортный контроль США, их поставка в рамках туркменского проекта с «Лукойлом» станет незаконной. Даже неамериканские компании из Европы или Азии могут отказаться от участия в совместных проектах, опасаясь вторичных санкций или из соображений корпоративной политики. В итоге Туркменистан рискует столкнуться с дефицитом технологий и сервисных услуг в проектах, где операторами или инвесторами являются эти санкционированные фирмы.
В краткосрочной перспективе введенные санкции не затронут действующие добывающие активы Туркменистана, так как ни «Лукойл», ни «Роснефть» пока не добывают нефть или газ в Туркменистане на промышленной основе. Однако в средне- и долгосрочной перспективе ограничения могут затормозить рост нефтегазового сектора страны. Туркменистан рассчитывал на привлечение российских компаний для разработки своих углеводородных запасов и транспортной инфраструктуры, и теперь эти планы усложнились. Например, сотрудничество с «Лукойлом» рассматривалось как способ диверсификации экспортных маршрутов (например, через Каспийское море в Азербайджан) и привлечения инвестиций. Санкции же могут вынудить Ашхабад искать альтернативных партнёров или откладывать проекты. Кроме того, если ранее туркменская сторона продавала нефть или нефтепродукты трейдерам, связанным с «Лукойлом», теперь такие торговые операции могут быть прекращены. Например, торговое подразделение «Лукойла» швейцарская компания Litasco SA традиционно занималась экспортом нефти из региона; попав под санкции, она не сможет свободно закупать или перевозить туркменские углеводороды. Это может потребовать перенастройки торговых связей, хотя, скорее всего, на мировом рынке найдутся и другие покупатели.
В целом, введение американских санкций против двух крупнейших нефтяных компаний России способно косвенно ударить по энергетическим интересам Туркменистана. Страна формально не причастна к геополитическому конфликту, из-за которого введены санкции – военной агрессии России в Украине, но как партнер этих компаний и их дочерних и подконтрольных структур Туркменистан неизбежно почувствует на себе эффект ограничений.
Должен ли Туркменистан реагировать на санкции США?
Туркменистану придется продумать свою реакцию и линию поведения в новых условиях, хотя его ответ наверняка окажется традиционно сдержанным, со ссылкой на концепцию постоянного нейтралитета. Ашхабад, как правило, избегает публичных политических заявлений по вопросам санкций и конфликтов между другими странами. Вероятнее всего, официально Туркменистан не выступит с каким-либо осуждением или поддержкой санкций, продолжая декларировать нейтральную позицию. Тем не менее, бездействие в практическом плане чревато рисками, поэтому определённая реакция необходима или даже неизбежна.
Туркменистан, скорее всего, продолжит сотрудничество с российскими нефтяниками, но с поправкой на новые реалии. Это может означать переход на расчёты в национальных валютах (рубли, манаты, юани) вместо долларов, использование российских или региональных банков, не зависящих от США, а также более глубокое вовлечение альтернативных партнёров. Например, в проект «Достлук», помимо «Лукойла», может быть привлечена азербайджанская SOCAR или компании из других «дружественных» стран, чтобы снизить санкционное давление. При этом любые новые договорённости, вероятно, будут оформляться так, чтобы минимизировать участие юрисдикций и институтов, зависимых от США.
Санкции наглядно демонстрируют уязвимость ставок на одного крупного партнёра. Отвечая на вызов, Ашхабад может активизировать контакты с другими иностранными инвесторами – из Китая, стран Персидского залива, возможно, Турции или Юго-Восточной Азии – чтобы компенсировать потенциальный уход российских компаний. У Туркменистана заявлены богатые запасы газа и нефти, которые интересны многим, поэтому расширение круга инвесторов будет логичной реакцией для снижения риска. В этом плане показательна проходящая в эти дни Международная выставка «Нефть и газ Туркменистана – 2025» (22-24 октября 2025 года), где российские компании вновь подтвердили интерес к энергетическому сотрудничеству и заявили о готовности локализовать производство в Туркменистане.
Что же касается политики, вероятно, туркменская дипломатия постарается донести до Вашингтона, что сотрудничество с российскими нефтекомпаниями носит сугубо коммерческий характер и не преследует цели помочь России в ее военных усилиях. Туркменистан может неофициально убедить американскую сторону, что проекты вроде «Достлука» нужны для регионального развития и носят международный характер, таким образом выторговывая для себя «особые» условия. Публично же Ашхабад будет продолжать акцентировать свой нейтралитет и суверенное право осуществлять экономические связи со всеми партнерами.
Грозят ли Туркменистану вторичные санкции США?
Риск вторичных санкций существует, хотя он во многом зависит от поведения самого Туркменистана. Под «вторичными санкциями» понимаются меры наказания в отношении третьих стран, компаний или банков за сотрудничество с лицами из санкционного списка. В данном случае Вашингтон ясно дал понять, что иностранные структуры могут понести ответственность, если будут помогать российскому энергетическому сектору обходить санкции. В официальном сообщении Министерства финансов США отмечено: «Иностранные финансовые учреждения, которые проводят или облегчают значительные транзакции, связанные с лицами, заблокированными по указу 14024 (то есть с подпавшими под санкции российскими компаниями), рискуют сами попасть под санкции OFAC». Проще говоря, если туркменские банки или госкомпании будут замечены в значительных сделках с «Лукойлом» или «Роснефтью» в обход ограничений, они могут угодить в черный список с последующими тяжёлыми последствиями (блокировка корреспондентских счетов, запрет на операции в долларовой зоне и т.д.).
История с другими странами показывает реальность этой угрозы. Например, в сентябре 2025 года сорвалась крупная газовая сделка, по которой Туркменистан планировал поставлять газ в Ирак через территорию Ирана. США фактически заблокировали эту инициативу, отказав в разрешении и дав понять, что в случае продолжения сделки под санкции могут попасть задействованные банки Ирака. Хотя там речь шла об иранских санкциях, принцип остается тот же: сотрудничество с подсанкционными сторонами (будь то Иран или Россия) грозит участникам вторичными мерами.
Для Туркменистана это означает, что нежелание учитывать санкционный режим может вызвать ответные шаги США. Например, если Туркменистан попытается помогать «Лукойлу» и «Роснефти» скрывать происхождение нефти или финансовых потоков, или будет через свои структуры предоставлять им услуги, от которых отказались другие, то американские регуляторы могут применить ограничения к этим туркменским структурам. Теоретически под удар могут попасть банки, участвующие в расчетах, судоходные компании, перевозящие сырьё, или посредники, которые будут «маскировать» сделки с российской нефтью под туркменские.
На сегодняшний день очевидно, что Туркменистан не находится в центре внимания санкционной политики США, и Вашингтон, вероятно, стремился ударить именно по российским нефтяным гигантам, а не по среднеазиатским государствам. Поэтому, если Туркменистан будет осторожен и не станет демонстративно нарушать санкционный режим, риск прямых вторичных санкций остаётся умеренным. Многие операции можно проводить так, чтобы не подпадать под юрисдикцию США – например, проводить расчёты через неамериканские банки, транзакции не в долларах и т.п. Туркменские государственные и частные компании не интегрированы в американскую экономику, что несколько снижает их уязвимость. С другой стороны, полностью игнорировать возможность вторичных санкций нельзя.
Чтобы минимизировать угрозу, Туркменистан, скорее всего, будет действовать превентивно: структурировать сотрудничество с «Лукойлом» и «Роснефтью» так, чтобы формально не нарушать санкции, и избегать действий, которые США могли бы трактовать как помощь России в обходе санкций. Туркменистану важно соблюдать баланс, продолжая выгодное сотрудничество, но одновременно не подпадая под прицел санкционных органов. Соблюдение нейтралитета и, хотя бы формально, международного права, помогут снизить вероятность того, что Туркменистан сам станет объектом санкционного давления США. С учетом стремительно развивающейся геополитической обстановки в мире, делать это Туркменистану становится все сложнее и сложнее.
